настроение нижу плинтуса. я проспал. и все никак не могу сдать этому гребанному преподу все свои зачеты.
"что с тобой случилось, викс? ты ведь раньше так хорошо учился", — говорил он.
"хватит бегать за мной, викс, ты здорово опоздал", — говорил он. а про себя я продолжаю: "...опоздал, а сейчас отстань, меня ждут малолетние шлюхи и текила, ведь мне не терпится подхватить спид".

мой растянутый свитер почти сваливался с меня как и сами джинсы. и уже даже ремень не помогает, поскольку они сваливаются с моей тощей задницы так, словно я их покупал специально на три размера больше. похудел, что ли...

я с грохотом открываю дверь в аудиторию. моя любимая математика, класс. лучше бы я не парился и все равно ее проспал. закатываю глаза, когда лекторша начинает читать нотации. я все равно не слушаю ее, зачем тратить на то время? я просто отключаюсь, поправляя лямку рюкзака на плече. она говорит "садитесь, мистер викс", и я буквально прыжком долетаю до последней парты. я за ней никогда раньше не сидел, потому что не замечал почти три года эту блондинистую макушку. и за это я себя ненавидел.

— привет. ну, как ты? что пишете? ой, ладно, мне же все равно, — я чмокаю его в щеку и выискиваю в своей сумке нужную тетрадь с еще пишущей ручкой.
— блин, эйт, у тебя есть запасная? — потому что я не могу их не терять. постоянно.

— ты же не собираешься спать, да? — я насупился и заерзал на стуле, убирая рюкзак на пол, под ноги. в любой другой раз я бы сам решил поспать, прячась за спинами своих однокурсников, предпочитая заткнуть уши наушниками, но не сегодня. меня жутко взбодрил ледяной душ, одевание наспех, время на часах, кричащее о том, что я очень опаздываю и крики преподши, когда я только ввалился в кабинет. сон-час отменяется.

а еще мы давно не виделись. все эти зачеты, мнимые экзамены, конспекты, лабораторные. я успевал только дух перевести. хотя кого я наебываю — я ничего не успевал. поэтому еще только больше курил втихаря, проживая на одной пицце, и не переставал валяться на кровати перед теликом. я был уверен, что все мне как всегда сойдет с рук, я ведь не тупой все-таки, выкручусь как-нибудь. моя совесть еще не настолько сдохла, чтобы я мог окончательно класть на все.

— расскажи мне что-нибудь, — протягиваю я. беру ручку и начинаю что-то списывать из тетради эйтана, пусть даже это будет вчерашний материал. так я хоть на андервуда все могу свалить, мол, отвлекает, писать не дает. ладно, я шучу.

— да брось, эйт, мы же не виделись хрен знает сколько времени, — обиженно выдаю. все равно, что я бы приехал с армии, а он бы продолжал спать. армия и учеба. отлично сопоставил, отлично сравнил. м-да.

я все больше расслаблялся в обществе с ним. я не боялся его взять за руку или поцеловать, не боялся, что нас может кто-нибудь увидеть. я так пренебрегал всем этим, что уже весь универ, кажется, знал о двух пидорах: мэйти викс и эйтан андервуд. но, думаю, это их не очень удивило, учитывая наше общее положение и ярлыки, налепленные другими. но никто не пытался обидеть или посмеяться. может, затишье перед бурей? да даже и так. я был уверен, что мы справимся в любом случае.

однако одно меня все же смущало. наши шипперы. даже у нас они есть. это было бы весело, если б не так назойливо.

он отворачивается от меня, и я недовольно кривлюсь.

— ну эйта-ан, за что ты такой вредный, — я обнимаю его, укладывая голову на плечо. — мне нужны обнимашки.

— пять секунд недостаточно. и что, даже не обнимешь меня? — иногда меня обижало такое его поведение. словно он не рад меня видеть, словно он не скучал и все такое. я, конечно, понимаю, что тут интроверт и экстраверт встретились, но первому все же стоит более открыто проявлять свои чувства. даже если это практически невозможно. я много прошу, что ли? и если бы мы встречались всего одну неделю, но ведь уже почти месяц прошел. он реально испугался всего того, что я нашел у него вечером в ноутбуке.

— как хочешь, — я понижаю голос до шепота, пытаясь теперь сосредоточиться на доске и словах учителя. да, время построить из себя обиженную десятилетнюю девочку, только без слез и криков. я уже хотел сказать "я ничего теперь не хочу", но вовремя прикусил язык, решив, что могу перегнуть.

я дышать не могу, когда он делает вот так. когда держит за руку или просто сидит слишком близко ко мне. так близко, что я чувствую его дыхание на себе. от этого хочется просто провалиться сквозь землю или залезть под ту же парту, потому что я всегда краснею. это происходит не так часто и потому, полагаю, эти касания только все обостряют невероятно. вот и сейчас тоже самое. я задыхаюсь. пытаюсь дышать не так шумно, чтобы эйтан не подумал, как сильно он на меня действует. когда его обнимаю я — все в порядке. но стоит мальчишке хоть на пару секунд намеренно коснуться меня, как все уходит из-под ног и валится из рук. я уронил ручку, которую держал минутой ранее.

его рука так сильно сжимает мою, что я не могу даже перевести дух. я не могу посмотреть на него, потому что знаю, что опять покроюсь краской. сердце в груди бьется как заведенное. иногда мне кажется, что он и его услышит.

— нет, я... — сдавленно произношу, словно глотку перетянули, — я не обижаюсь.

это все, что я могу из себя выдавить. мои вены сейчас слипнутся от повышенной температуры.

он отстраняется от меня немного, и я могу тоже расслабиться. пульс падает, сердцебиение замедляется, пропускает пару ударов. я наклоняюсь, чтобы поднять ручку с пола, иногда боковым зрением наблюдая за эйтаном. сидит как ни в чем не бывало. улыбаюсь про себя.

— ну, ты не пьешь и не куришь, так что... думаю, в кафе-мороженое? — с сарказмом предлагаю я, закрашивая на полях тетради клетки.

я чуть воздухом не подавился, когда он согласился. блять, эйтан, ты серьезно? и почему с невинным походом за мороженым я еще думаю о гейском пореве? и еще о том, сколько он их уже успел посмотреть. я надуваю щеки, пытаясь сдержать смех, но хреново получается. лекторша только злобно на меня зыркнула, словно я сломал всю ее жизнь, и продолжила что-то скоблить мелом на доске. я делаю вид, будто закашлялся, прикрывая кулаком рот.

впрочем, когда я снова стал думать об эйтане, а не о порнухе, которую смотрит эйтан, я прибавил несколько серьезности.

и сразу же снова прыснул от смеха. так, что я уже был готов пресс качать.

— да, конечно, пойдем в кафе-мороженое... а я люблю фисташковое.

и тебя.

"я, конечно, не хочу обламывать тебе весь кайф, но если ты хочешь мороженое, то давай просто его купим в каком-нибудь магазине и не пойдем никуда. потому что... ну блять, там будут толпы мелких детей с их мамками. и вообще я пошутил", — это то, что я должен был сказать.

— а я думал это ты у нас фанат всего плюшевого, блестящего и разноцветного. без обид, но ты выглядишь как огромный мягкий заяц, сделанный бабушкой в деревне, — смотрю на него и смеюсь. здорово, мэйти. будешь сидеть в этом розовом царстве в духе диснея с оленятами бэмби на стенах.

похоже, эйт не особо разбирается в сарказме. я получил урок на будущее. окей, может, все будет не так уж плохо.

— ты точно сейчас о своей сестре говоришь, а не о себе? — я смотрю на настенные часы. отлично, еще несколько минут и можно будет свалить отсюда. черт, а я ведь даже ничего не записал из того, о чем вообще рассказывалось на лекции. ректор меня сожрет. вот просто заживо, даже не опустив в кипяток, чтобы я там подох в своих криках.

я слышу следующие слова от эйтана, и у меня, честно, как камень с плеч упал.
— ох, слава богу. да, давай. я пошутил вообще-то, когда говорил о кафе-мороженом. так, куда мы действительно пойдем?

— м, ты что-то сказал? — в шелесте тетрадей и щелчков автоматических ручек я словно оглох. мои тетради и ручки уже валялись на дне рюкзака, когда прозвенел звонок, и студенты, все сонные и злые, одним потоком бросились к двери, как если бы они были выброшены за борт и им кто-то бросил спасательный круг. у меня зашумело в ушах, а в глазах потемнело, когда я попытался резко встать с места. слишком горячо. слишком. кровь приливает к голове — ослепляет. но сейчас я постою пару секунд и все пройдет. закрыть глаза и пропустить один глубокий вздох.

— делай так, как ты хочешь. нет, сегодня без косяков и пива, обещаю, — мягко улыбаюсь ему.

я накидываю через плечо рюкзак и направляюсь к выходу из аудитории, решая подождать эйтана у одной из колонн среди коридора. сегодня прохладно.

зная эйтана, я мог с точностью сказать, что это неважное было как раз-таки важным. но я не стал донимать его расспросами, решив, что если он захочет повторить не услышанное мной, то он сделает это.

я уже автоматически положил руку на карман, ища пачку сигарет, пока эйтан не вышел из дверей. "какого хрена? наверное, в общаге оставил. ах, черт". 

— я должен был тебя провести за ручку? — я кладу рюкзак на подоконник, слишком близко приближаясь к эйтану. по-моему, я уже автоматически улыбался, когда видел его. убираю отросшие прядки волос за ухо и целую его, неторопливо углубляя поцелуй: мягко, лениво. будто я хотел растянуть время.
"я скучал", — на выдохе произношу, обнимая за талию.

— отлично, значит в следующий раз я буду водить тебя за руку. позлим еще больше этих гомофобов, — я в последний раз чмокаю его в губы и присаживаюсь на подоконник, повернувшись к эйтану вполоборота.

замечаю этот его взгляд на себе. слегка щурюсь, нервно улыбаюсь. мне всегда нравилось, как мальчишка смотрит на меня, но не в таких случаях. в этот раз мне показалось, что ему напрочь отшибло память, и что он вообще видит меня впервые. ежусь.

— ну, я классный. ладно, раз без шуток, то... ну, не знаю. давай начнешь ты, а я продолжу. ты же знаешь, что я немного недалекий, — смеяться над собой — одна из прелестей быть мной.

— господи, за что канада вообще страна? — смеюсь, цитируя барни стинсона из "как я встретил вашу маму". м-да, самое время поржать, когда эйтан рассказывает о себе, при этом с чувством, используя глубокие выражения, замысловатые метафоры и захватывающие олицетворения.

— ну ладно. я родился в шотландии, но жил и рос в бристоле, это в англии. переехал в майами только к семнадцати годам. слышишь? у меня до сих пор нет этого американского акцента. не знаю... я был обычным подростком, который ездил по лужам на велосипеде и который в свои шестнадцать решил собрать свою поп-панк группу. правда в наших текстах не было абсолютно никакого смысла, мы просто это делали ради смеха. а потом по случившимся обстоятельствам мы переезжаем в майами. я тоже до сих пор не очень люблю постоянное солнце и жару в любое время года. ты был в бристоле? а выбирался хоть раз с друзьями на машине отца до самого лондона перед рождеством? ох, эйтан. ты бы видел это. тебе бы определенно понравилось, — я наклоняю голову и прикрываю глаза. да, я определенно бы засох в этом жарком городе-пляже, если бы не этот мальчишка передо мной.

— если я каким-нибудь чудом наскребу на билет до бристоля, то обязательно. а потом мы возьмем машину напрокат и поедем в лондон, — я кивнул, расплываясь во влюбленной улыбке, как идиот, слушая эйтана. я смотрел на него, как на самое дорогое в своей жизни. и в этот момент мне жутко хотелось его обнять и подарить хоть что-нибудь связанное с канадой. но я не хотел его прерывать и просто не знал, что такого можно было бы приобрести. елочку в машину с запахом леса? м-да.

— кто такая эбби? — но я уже понял, что это его сестра. или соседская девчонка, которую он считал за сестру. у него потрясающе светятся глаза.

— ты невероятный, эйтан, невероятный, — не знаю, с чего мне захотелось это сказать, но в ответ на это мимолетное касание я беру его за руку. улыбаюсь. — как-нибудь мы и в канаду съездим.